Книга Игра Реальностей. Эра и Кайд. Книга 1  - Вероника Мелан

– Уровни. Выглядят в пространстве?

Он какое-то время смотрел в ответ, мол, быстро пытаешься сменить тему? Все знал, все чувствовал, но намеренно поддавался. От этого на сердце становилось еще теплее.

– Непросто объяснить.

– Ну, хотя бы примерно? Как комнаты в пространстве? Этажи? Как лестница?

– Нет. Во-первых, они не разделены в пространстве, они находятся друг в друге или одновременно везде. Сдвигается лишь частота вибрации. Но пространственно нет ни лестницы, ни комнат, ни этажей. Все Уровни в каждом атоме одномоментно.

– Ничего не понимаю.

Умел он «кипятить» мои мозги куда лучше конфорки, поставленной на шестерку.

– Все потому, что ты не понимаешь, что такое квант. Он изначально содержит в себе все. И из него же выстроен любой из миров.

«Э-э-э, я столько не выпью». Как говорится, никакого вина не хватит.

– Слушай, а показать никак нельзя, если словами так сложно?

– Показать можно, только если развоплотить тебя из физической формы. А я к этому не готов.

– Развоплотить – это сделать так, чтобы я перестала быть человеком?

– Именно. Но пока будет очень сложно «собрать» тебя обратно.

Ну и ладно. Обойдусь. Как говорится, не каждый же раз любопытство удовлетворять.

– Согласна. Лучше я пока побуду человеком.

Мой собеседник какое-то время молчал. То ли думал о людях в целом, то ли об их совершенно ненужной нужде удерживаться в привычной форме. Пусть сковывающей возможности, но знакомой, а потому «не страшной».

– Именно человеческая суть ограничивает твое восприятие, Ди. Оно у тебя, как у всех людей, линейное. Для того чтобы увидеть или понять то, что ты просишь, восприятие должно быть другим.

– Каким?

– Объемным. Или многомерным.

– Это как?

Вот, вероятно, снова не пойму, но так здорово с ним просто общаться, слушать, пытаться вникнуть. Знать, что он понимает настолько больше, насколько я даже не способна вообразить. Мы разные, но что-то нас объединило. Любовь, что же еще…

– Положим, ты человек. И, как человек, ты говоришь – я хочу молока. Что происходит? Кто-то продает тебе молоко, ты достаешь из кармана деньги, передаешь, получаешь пакет, пьешь. Так? Это линейное восприятие. Желание возникло, желание удовлетворено последовательно в действиях и времени. При этом ты ощущаешь себя в одной ипостаси – конкретным человеком.

– А многомерное?

– А многомерное – это когда ты чувствуешь, что хочешь выпить молока, но при этом уже являешься: молоком, находящимся в пакете; коровой, которая его производила; упаковкой, в которой его транспортировали; и кассиром, который принял деньги. А также человеком, который захотел молока, отдельно его ртом, который пьет, каждым рецептором на языке. При этом при всем ты осознаешь себя каждым объектом по отдельности и всем сразу. Единым процессом, который всегда происходит в «сейчас», и у которого нет ни конца, ни начала. Вот тебе и главное отличие от линейного.

Обалдеть! Круто!

– И ты обладаешь многомерным восприятием?

Что же получается, что Дрейк одномоментно осознает себя собой, да еще и мной в придачу? От этой мысли почему-то сделалось глупо, «некузяво», что ли. Но мои опасения развеялись следующей фразой.

– Я тот, кто может переключаться с линейного восприятия на многомерное, если этого требует ситуация. Но такое происходит не часто.

– Получается, – я вдохновилась новыми знаниями, – когда ты на него переключаешься, ты становишься всеми Уровнями, отдельно Нордейлом, каждой его улицей и пешеходом?

Мой ненаглядный с важным видом учителя истории кивал после каждого сравнения.

– И домами?

Кивок.

– И окнами?

Кивок.

– И каждой букашкой, которая ползет по дороге?

Кивок.

– И каждым членом каждой букашки?…

На этом месте он понес бокал, который держал в руке, к столу. Параллельно с грозным видом произнес:

– Ну все! Кто не спрятался, я не виноват.

Я же вскочила с кресла как ужаленная, с хохотом понеслась к лестнице, ввалилась в спальню, будто спасалась от зомби и, визжа, накрылась подушкой. Спряталась!

*****

Айрини.

(Green Sun – Milky Way)

Удивительное звездное небо. Особенно, если смотреть на него не со стороны освещенного проспекта, а с обратной стороны дома, где нет фонарей. Ясное, чистое, невообразимо далекое.

Меня впервые отпустило. По-настоящему.

Я знала, что со дня перемещения в Нордейл таскала с собой тяжеленную плиту страха, что «однажды придут», но не понимала насколько многотонную. Каждое пробуждение, каждый отход ко сну, каждую минуту сна и бодрствования.

Теперь не придут.

Я до сих пор впускала в себя эту мысль, как веник, выметающий изнутри противную, не дающую нормально дышать, пыль.

«Не придут!»

Зачем им приходить, если они сами умеют читать мысли? Для чего? Ни для чего.

Дина сама не знала, как много для меня сделала. Она стала подарком. Избавителем от фобии. Именно с ее позволения я прочитала в ее сознании о Комиссионерах все, что знала она сама. Нет, я не трогала лишнего – ее личную жизнь, друзей, окружение, пристрастия и так далее. Память человека – огромный склад, где можно затеряться. Я сканировала лишь то, что мне было позволено, – кодекс чести Мены. Но этого хватило, чтобы понять – Комиссионеры действительно не люди, и они умеют в разы больше меня. Работать с материей, временем, пространством. Открывать ходы в иные измерения, перемещаться без транспорта, наблюдать за Уровнями через собственный сложный код.

И какая-то залетная Мена им попросту ни к чему. А вот они мне… Или, если не Комиссионеры, то какие-то умельцы, способные вернуть меня на Литайю.

Нет, это не я была нужна Дине, это она была нужна мне. Жаль, что своей реакцией я расстроила и напугала ее. До сих пор осадок.

В этот вечер я впервые сидела на заднем балконе и смотрела на звезды, вместо того чтобы убивать время просмотром мелодрамы. Все потому, что появилась вдруг надежда.

«Ты просила друга. Вот он и пришел».

Верно.

Воздух холодный, но так бесконечно чисто, свежо вокруг. Сидя на плетеном стуле, я куталась в первую попавшуюся в шкафу куртку. Дышала, по-настоящему жила. Свободней, чем когда-либо до этого.

Одного я не поняла – откуда она узнала, что я «не отсюда»? Сказала: «Я тоже не отсюда, и обо мне тоже знали…» Ведь настоящая Айрини дошла до Четырнадцатого легально, и я специально не меняла ее внешность, чтобы не вызывать сильных подозрений.